Если бы Вам довелось снимать клип для Милен...

[HAZELSAMARA]

Сценарий для клипа на «Love Song».
[Вместо прямой речи на экране будут субтитры.]


Песня имеет девять отрезков:

1) 1 – 20 сек. (спокойный);
2) 21 – 52 сек. (припев – 1-е исполнение);
3) 53 – 1 мин. 24 сек. (1-й куплет);
4) 1 мин. 25 сек. – 1 мин. 58 сек. (припев – 2-е исполнение);
5) 1 мин. 59 сек. – 2 мин. 30 сек. (2-й куплет);
6) 2 мин. 31 сек. – 3 мин. 04 сек. (припев – 3-е исполнение);
7) 3 мин. 05 сек. – 3 мин. 18 сек. (спокойный);
8) 3 мин. 19 сек. – 3 мин. 53 сек. (припев – 4-е исполнение);
9) 3 мин. 54 сек. – 4 мин. 33 сек. (припев – 5-е исполнение).

1) Салон авиалайнера, в котором кипит работа. Певица в униформе стюардессы в сопровождении высокого стюарда (назовём его H./Homme; визуально Милен и H. должны выглядеть как ровесники) обслуживает переднюю часть салона (как вариант – бизнес-класс), развозя еду и напитки. Делаем акцент на четырёх пассажирах бизнес-класса: это бизнесмен средних лет с проседью, арабский путешественник с чётками в руках, а также русскоязычная пара лет 28-30. При этом женщина, находящаяся на приличном месяце беременности, читает книжку Дарьи Донцовой.

2) Внезапно из двери, ведущей в кабину пилотов, вырывается клуб дыма. В салоне начинается паника. Пока певица пытается успокоить пассажиров, Н. бросается к двери. Тем временем в кадр прибывают дополнительные стюарды/стюардессы, вызванные по тревожной кнопке.

Из кабины пилотов выползает Н. со слегка почерневшим от дыма лицом, который тащит на себе одного из потерявших сознание пилотов. Вновь прибывшие стюарды/стюардессы бросаются к нему на помощь, а пассажиры вскакивают на ноги. H. говорит пассажирам о том, что у него есть свидетельство пилота (между нами говоря, всего лишь на право управления малыми самолётами типа «Сессна») и даже вынимает его из кошелька для того, чтобы показать. Впопыхах из кошелька выпадает фотография, на котором вместе изображены Милен и H.: мужчина в анфас, а женщина боком, с опорой на плечо мужчины. Фотка втыкается куда-то в пол, но сейчас всем явно не до неё.

3) H. в кабине и в кислородной маске связывается с землёй и докладывает о нештатной ситуации: пожар на борту и выход из строя пилотов. В салоне бизнес-класса продолжаются хлопоты над двумя полуживыми пилотами, а русскоязычная пассажирка отчаянно истерит. Её успокаивают как могут. Милен о чём-то инструктирует прочих стюардов/стюардесс, но титров при этом нет. В конце этого отрезка дана панорама летнего аэропорта.

4) Сначала показывают кабину, в которой H. ведёт титаническую борьбу с самолётом. Из-за пожара у него отказали некоторые системы. «Башня» аэропорта даёт указания по поводу экстренной посадки.

После этого в кадре Милен, которая стремительно обходит все салоны самолёта вплоть до хвоста, продолжая руководить подбегающими к ней стюардессами. Мелькает титр «Необходимо сохранять спокойствие». По счастью, ещё не все пассажиры в курсе ЧП на борту.

5) Вновь кабина с H. и с радиообменом с землёй. «Башня» сообщает о том, что в аэропорту уже розданы соответствующие указания и рекомендует попытаться реанимировать пилотов. Они не умерли, но временно нетрудоспособны, о чём свидетельствует движуха в салоне.

Далее в кадре Милен и бизнес-класс. Она оказывается возле русскоязычной бабы, которая орёт титрами «Мы все умрём!», а после этого бьёт певицу книгой по лицу. У Милен вспыхивает подбитая губа. Она решительно толкает смутьянку в кресло и фиксирует её ремнём безопасности. Муж оной молчит как статуя. Между тем бизнесмен интенсивно крестится по-католически, а араб шепчет молитву и перебирает чётки. В конце эпизода певица прикрывает разбитую губу кислородной маской и заходит в кабину пилотов к H.

6) Камера вторично пробегает по салону лайнера от хвоста до бизнес-класса. Все уже рассажены по местам и даже шебутной бизнес-класс с нашей отечественной мегерой притих. Далее показана закрытая дверь кабины пилотов, возле которой всё ещё торчит выпавшая из кошелька H. фотка.

Кабина. H. в левом кресле КВС. Титры указывают на то, что он требует от Милен покинуть кабину, ибо пребывание здесь рискованно. Крупный план головы певицы, делающей отрицательный жест. Она садится в правое кресло и надевает на себя наушники…

7) Вновь панорама аэропорта. ВПП обильно залита пеной. В полной готовности полтора десятка единиц спецтехники (пожарные, скорая помощь, полиция). «Башня» даёт разрешение на посадку самолёта.

8) Лайнер заходит на посадку (чуть ниже глиссады). Камера находится перед кабиной пилотов: справа от нас H. в кресле КВС, а слева Милен в кресле второго пилота. Лица у обоих безмятежны. Титры располагаются в левой или в правой части экрана в зависимости от того, что именно сейчас разговаривает.

Милен следит за скоростью и за высотой. На экране мелькают титры с её стороны:

«120 метров, вертикальная 4, скорость 285»
«90 метров, оценка?»
«70 метров»
«60 метров, решение?»

«Садимся,» - загорается титр в правой части кадра, после чего камера навсегда покидает кабину. Далее мельком показывают группу напряжённых людей, находящихся на лётном поле и следящих за посадкой самолёта. Лайнер касается ВПП задними стойками шасси, но после этого его нос опускается быстрее положенного. Между тем включается реверс двигателей. Самолёт касается ВПП передней стойкой шасси, встряхивается и через четыре секунды (на слове aimer) у него отрывается кабина вместе с передней стойкой. Всё это отлетает куда-то в сторону.

Оставшийся самолёт утыкается в ВПП и отчаянно искрит по пене, замедляя ход. К нему бросается спецтехника. Далее мы видим оторвавшуюся кабину, которая воткнулась в землю сбоку от ВПП. На фоне кабины крупным планом даётся валяющаяся на бетоне фотография (она выпала в процессе отрыва кабины), но через мгновение её переезжает автомобиль «Скорой помощи»…

9) Панорама зимнего аэропорта. Далее идут съёмки на высоте в несколько сантиметров от земли. Сбоку мы видим ноги идущих куда-то людей, а также детскую коляску. [Движение осуществляется справа налево.] Затем – два кадра кряду с двумя военнослужащими в парадной форме, стоящими по стойке «смирно».

После этого камера берёт в анфас группу людей, среди которых мы сначала узнаём двух пилотов, стоящих с каменными лицами, а затем – отдельным кадром – четырёх пассажиров бизнес-класса, снятых где-то от пояса и выше. Камера берёт по очереди сначала бизнесмена (за месяцы, прошедшие с авиакатастрофы он стал гораздо более седым), затем араба с его неизменными чётками, а в конце и русскоязычную пару.

Резкий разворот камеры – и мы видим укутанный в белое постамент. На слове aimer покрывало аккуратно срывается и возникает памятник. Он представляет из себя две фигуры (мужскую и женскую), расположенные точь-в-точь как на той самой фотографии. Военные стоят по бокам памятника. Камера задерживается на памятнике на пару секунд. В самом конце клипа супруг из русскоязычной пары приседает перед памятником с большим букетом хризантем, после чего камера переносится по диагонали вверх, давая нам крупный план лица его супруги. Она плачет назврыд. На последних двух секундах камера опускается вниз, показывая коляску с укутанной в тёплые одеяла девочкой, родившейся уже после авиакатастрофы. К коляске привинчен номер по типу автомобильного с надписью «МИЛЕН RUS 77»…

P.S. Сочинялось сие числа 4-5, под влиянием катастрофы над Синаем. Эпизод с отрывом кабины позаимствован из авиакатастрофы 1984 г. в аэропорту Омска.

[Nietzsche]

HAZELSAMARA, интересно конечно, но насчет самолета, в наше-то время.. как-то не айс.

[Mag]

HAZELSAMARA, Шедеврально!
А говорил не будет BDSM -

Сообщение от HAZELSAMARA

Она решительно толкает смутьянку в кресло и фиксирует её ремнём безопасности.

Сообщение от HAZELSAMARA

ВПП обильно залита пеной.

Благо, что не кровью

Добавлено через 2 минуты
HAZELSAMARA, А на Sois-moi - Be me слабо?

[HAZELSAMARA]

А на SM-BM не подписывался. Вот если сборная Франции выиграет домашний Евро-2016 по футболу, я вам легко нафантазирую сценарий для телеверсии "C'est pas moi".

[pasha]

Interstellaires
ЦУП, подготовка к старту, люди за мониторами мониторят что-то важно, переговариваются по телефонам и вещают на камеру. Приоткрывается боковая дверь, зачуханная уборщица ( внезапно) разглядывает это великолепие. Припев. Неожиданно оказывается что кому-то из космонавтов плохо, надо быстро заменить, руководитель полетов оборачивается и видит Уборщицу быстро ведут на обследования, одевают скафандр и сажают в ракету. СТАРТ !!! и звезды за окном. Припев-припев-припев. Музыка заканчивается, уборщица встряхивает головой, отгоняя мечты, закрывает дверь и продолжает мести пол.

[Mag]

Et si vieillir m`était conté…

Насыпь, поле, дальние виды. Чрезвычайно низкое, как в середине ноября, очень мрачное небо. На этом фоне достаточно сильным ветром гонит шарообразное сухое «перекати – поле», именно на нём акцентуация, приближение камеры. Быстроменяющийся крупный план.
Крупным планом человек, а точнее лицо человека, изъеденное морщинами, неглубокими, небезобразными, но видно, что человек перенёс в прошлом немалые муки, страдания. Это выражает его общий вид. Несмотря на этот вид, у него удивительные глаза. Огромное значение должно быть во взгляде, смотря на этого человека начинаешь понимать, что в нём сочетание внутренней красоты, доброты, но и истерзанности души. Но эти глаза! На вид ему около 70, седина ещё не «съела» полностью его достаточно густые волосы и брови. Он худощав, нос заострён, волосы трепет ветер, они не длинные и не короткие. В целом, довольно красивое и приятное лицо пожилого мужчины, но что то в нём есть «молодое»…
С более дальнего плана видно, что мужчина в длинном потёртом плаще, но не грязном, а именно потёртом. Также видно, что он стоит посреди этого мрачного места под зонтом, но дождь, который идёт сверху, с ужасного неба попадает ему только на зонт, как бы водяным «столбом», на другие пространства, окружающие человека под зонтом дождь не попадает. То есть вроде как дождь идёт с неба, но льётся только на человека.
Выражение его лица очень грустное, но глаза выдают «внутреннюю святость»…
Потом мы узнаем, что это не поле, а берег океана, можно сказать склон, не обрыв, а склон, но сейчас этого не видно.
Огромные волны показаны в «чёрно белых» тонах, штормящее – бурлящее море. Тут важен замедленный темп.
Старинный замок, похожий на церковь, но нет икон, распятий. Вместо алтаря – небольшая сцена с примитивными декорациями и атрибутами. Опять же мрачные тона.
Человек, выходя из тёмного коридора (вид со спины), попадает в маленькую гримёрную, где на небольшом круглом столе лежат книги, всё под старину! Зеркало на столе, принадлежности для грима, чернильница с пером. Всё ветхое, старинное, непонятно какого века, времени, да и непонятно в каком времени и происходит всё деяние. Но не наше время. Всё в прошлом, может быть два века назад, может меньше. В гримёрке словно ощущаешь запах сырости, плесени, антикварных книг, чернил и белого театрального грима.
Человек надевает парик, как в средневековье, пудрит себе лицо, но не сильно. Он готов выходить на сцену. Проходя мимо зеркала, висящего на стене, внимательный зритель обнаружит, что отраженья человека в зеркале нет, равно как и тени от свечей, горящих в углу у комнаты. Но это надо показать так, чтобы мало кто заметил, очень(!) быстро, секунду, может меньше.
Актёр выходит на сцену, похожую как бы на то место, где иконостас в церкви, но это не церковь. Тусклый свет пробивает в зал перед сценой, где расставлены стулья для зрителей. Но зал пуст. На каждом стуле стоит вертикально картина (лицом к сцене). Зрители - это и есть картины. На картинах нарисованы портреты людей, которые таращут свои безумные выпученные глаза на представление на сцене. Всё статично. На картинах изображены лица детей с синдромом Гетчинсона-Гилфорда (редчайший генетический дефект, обусловленный преждевременным старением детского организма). Не фотографии, а именно нарисованные картины этих детей. Каждый стул занят стоящей на нём картиной.
Спектакль начинается, на человеке что то типа мантии, белый парик, грим. Наш актёр глухонемой. Он играет свою роль в моно спектакле, одиночестве при помощи жестового языка глухонемых, при помощи эмоций, но не языка, разговора. В зале нет ни единого «живого» человека – ни зрителей, ни ассистентов, ни других актёров. Только старик и его вычурные жесты пальцами и руками.
Идёт смена кадров периодически с сильно замедленным темпом – актёр то дурачится, веселя, делая причудливые выражения мускулами лица, губ, то он «дуется», то злится, то что то бормочет без слов, то плачет, кидается по сцене, рвёт на себе одежду. Видны слёзы горечи - искренние, не наигранные, насыщенные крушением несбыточных мечтаний и надежд. Зритель понимает, и в душе осознаёт, почти терпит эту жгучую боль от этой игры(?) и страданий несчастного на сцене. Физиономии больных детей остаются всё с тем же выражением выпученных больных детских глаз. Они похожи на старичков, но они дети. Это дети уроды, в каком то смысле, подчёркнуто их физическое уродство - высокие лбы, морщины, выпавшие волосы, эти страшные безобразно заострённые носы.
Параллельно этому деянию идут вставками просто сменяющиеся фотографии злобных, очень страшных людей по несколько секунд, отрывочно как бы. Это просто вставка в основной видеоряд. Чрезвычайно страшные люди - старые и молодые, женщины и мужчины, но очень страшные. Всего таких людей (смены фото) человек десять- пятнадцать. Смена кадров очень быстрая, так, чтобы едва рассмотреть лица, но мы улавливаем эту ужасную внешность каждого лица.
Густой туман, всё тоже мрачное небо, мрачный пустырь. Вид со спины. Человек идёт замедленным темпом, камера отодвигается назад, показывая, что над человеком (теперь он без зонта)- «столбом» прояснённое, более ясное небо, наподобие как «столб» дождя в начале, но теперь именно «столб» света. Старик подходит сквозь туман, ему открывается вид на океан, теперь мы понимаем, что этот «пустырь»- часть берега. Океан теперь не такой буйный, как в начале. Перед глазами актёра и перед нашими глазами открывается чудовищная картина – на берегу океана сотни трупов дельфинов. Их убивают, кто прямо в воде, кто из лодок десятки узкоглазых людей. Эти дикари, вытаскивая полуживых дельфинов, перерезают им глотки огромными ножами, часть трупов плавают ещё в воде рядом с берегом. Всё усыпано мёртвыми окровавленными дельфинами. Идёт периодически замедленная съёмка. Вода в океане от этих кошмарных массовых убийств животных в прямом смысле стала ярко красного цвета. Цвет океана стал вровень со цветом крови. Ужасное зрелище. Это уже не океан, а киселеподобное мерзкое месиво, это уже не вода, а словно насыщенная дьяволом красная субстанция, пахнущая смертью. Лица убивающих узкоглазых людей спокойны, даже радостны.
Крупный план того же лица мужчины как вначале, но выражение его лица источает такую горечь, недоумение, ужас, горе, что просто волосы «встают» дыбом у смотрящих на это лицо. Глаза от ужаса округляются.
Показ сцены с дельфинами должен быть непременно идти синхронно с проигрышем в песне, в конце проигрыша, на фоне сцены с убийствами, параллельно показаны резко бьющиеся стёкла в окнах того зала, где стоят картины детей на стульях, от этого треска разбивающегося стекла, все картины падают и бьются о пол со стульев (замедленный темп), стулья также падают. Всё крушит будто бы человек – невидимка.
Снова показан человек, отворачивающийся от стороны океана, идёт снова в пустырь с туманом, вдали одиночное дерево без листьев, едва видимое, медленно камера огибает идущего мужчину сзади, сбоку, наконец, вид в профиль, спереди – лицо теперь этого человека изменилось, в нём мы узнаём Иисуса Христа.

[Ник Настя]

Сообщение от HAZELSAMARA

При этом женщина, находящаяся на приличном месяце беременности, читает книжку Дарьи Донцовой.

по законам жанра она должна родить на борту, а Милен принять роды с перерезанием пуповины и прочее.

Вот кстати то и кровь в клипе появится

А вообще про самолет не смешно...

[HAZELSAMARA]

Мой сценарий не ставил целью кого-либо рассмешить.

[Mag]

Сообщение от Ник Настя

А вообще про самолет не смешно...

Хаз дал ответ тут

[Ник Настя]

аа понятно...
но главное тут-хеппи энд))), что в клипах Милен бывает крайне редко...точнее не припомню когда