май 1996 Интервью Paris-Match

[Caxap]

Милен Фармер:
Я не принимаю себя всерьёз, но я серьёзно отношусь к тому, что я делаю. И мне жаль, что сегодня этой профессии не уделяют должного внимания.

За двенадцать лет со своими захватывающими клипами и прекрасными сценическими постановками она стала звездой французской поп-музыки. Этим успехом она во многом обязана Лорану Бутонна, своему наставнику, постановщику, композитору, аранжировщику, продюсеру, режиссёру, и - главное, создателю имиджа. Именно он превратил маленькую брюнетку в чувственную женщину. Своей карьерой Милен Фармер обязана как своему голосу, так и своему внешнему облику. Так, она обнажает свои ягодицы... на поле, где идёт сражение (в её клипах на исторические темы вообще много смертей). Успех не заставил себя долго ждать: приз «Victoire de la musique» 1988 года, триумфальные турне, миллионы проданных дисков... Для неё нет ничего недостижимого. Кроме счастья. Она грустит посреди белых стен в компании двух своих чёрных обезьянок-капуцинов. Короче говоря, Милен несчастлива. Её не хватает кино. Столь обворожительной звезде мужчина не откажет ни в чём, и Бутонна снимает «Джорджино». Он стал одним из самых больших кинопровалов 1994 года. Чтобы отвлечься, она отправляется в Калифорнию. Оттуда она вернётся с «Anamorphosee», своим новым альбомом, который возглавляет теперь хит-парады и занимает второе место по продаже после Селин Дион. Атмосфера её видео не изменилась, только вместо Бутонна образы певицы теперь воплощает Абель Феррара. Излишне уточнять, что Милен всё это видится не в розовом свете. И ещё прочнее, чем когда бы то ни было раньше. В то время, когда она готовилась к своим концертам в «Берси», мы отправились в Лос-Анжелес для встречи с нею.

-Вы вновь поднимаетесь на сцену после 7-летнего перерыва. С чем было связано столь длительное отсутствие?
Милен: -Мне всегда нужно много времени, чтобы на что-нибудь решиться. Прежде всего, т.к. был «Джорджино». Между написанием сценария, съёмками, монтажом...
-И провалом...
Милен: -...прошло немало времени. Я уехала в Америку, чтобы прийти в себя. В Париже я вращалась по кругу. А вращаясь постоянно по одному и тому же кругу, видишь не дальше своего пупка. Мне было необходимо, скажем так, отдохнуть от самой себя. На это требовалось время. Свинцовое небо, свинцовое в прямом и переносном смысле, это начинает в конце концов отражаться и на моральном состоянии. Во мне всегда жив дух путешествия, новых встреч. Я не могу обрести вдохновение вне свободы.
-Вы проводите свою жизнь так, словно пытаетесь спрятать себя от посторонних взглядов, избежать их. Как можно совмещать желание оставаться в тени и стремление к прожекторам?
Милен: -Во мне изначально заложена эта потребность в свете. Может быть, я и живу только этим? Не знаю. На сцене я ощущаю лишь моменты экстаза. Однако... Это - волшебство. Сцена - это головокружение, которое возносит вас ввысь. Мне нравится всё, что во мне есть чувственного, ошеломляющего. Это как оргазм.
-Какой взгляд Вы ощущаете на себе?
Милен: -Со временем этот взгляд стал более терпимым. Более дружественным. Своим самым худшим недоброжелателем всегда остаюсь я сама.
-Вам случается оценивать собственный талант?
Милен: -Конечно. Я всегда была снедаема сомнениями и собственными неврозами. Долгое время это мешало мне встретить жизнь лицом к лицу. Сомнения остались, но с тех пор, как я поняла собственные недостатки, они больше не мешают мне творить. Я примирилась наконец с мыслью о времени, ход которого невозможно остановить. Я живу настоящим. Нас воспитывали внушении, что наше прошлое составляет часть нас самих. Что надо жить с этим. Что выбора нет. Нам вонзали в спину вилы, говоря, внимание к своему будущему! Что делать? У меня всегда было ощущение, что я хожу по лезвию бритвы.
-Вы с наслаждением культивируете двусмысленность. Всегда наполовину жертва, наполовину - палач. Милен: -Почему я постоянно должна делать что-то с умыслом? Если я не хочу раскрывать карты в каждом конкретном случае, это моё право. Я предпочитаю казаться бесчувственной, чем испорченной. Я не оправдываюсь. Иначе говоря, я сама должна это решить. Я предоставляю себе возможность плыть по течению.
-Вы часто намекаете на схожесть своей судьбы с судьбой Греты Гарбо. Иногда создаётся впечатление, что Вы используете свою жизненную трагедию в коммерческих целях.
Милен: -Я сдержана по своей натуре. Если я редко даю интервью, то в этом нет никакого умысла, просто я не умею много говорить о самой себе. Когда у тебя такая профессия, надо уметь отдаваться публике. Это не означает отдавать себя на растерзание. Мне наплевать, что об этом скажут, однако у меня есть склонность
контролировать абсолютно всё. Я принимаю это противоречие. Если надо что-то сделать, то я предпочитаю сделать это, даже наперекор себе, чем говорить себе потом: я могла бы, но...
-В Вашем последнем клипе, снятом Абелем Феррара, Вы играете проститутку. Секс, насилие, и всё это - на фоне Америки. Тем не менее, это действует очень возбуждающе.
Милен: -Это была моя идея. Я её вынашивала уже давно. Свобода для меня может быть воплощена в образе проститутки, стоящей на тротуаре Hollywood Boulevard. Я хотела узнать о ней побольше, прежде чем приступить к съёмкам. Я встретилась с проститутками. Некоторые из них признавались, что испытывают настоящее удовольствие, занимаясь этим
-Вам нравится это непотребство?
Милен: -Да. Признаюсь, я тоже испытала от этого удовольствие. Во всех нас есть вульгарная сторона, которую мы в себе подавляем. Секс составляет неотъемлемую часть нашей жизни. Я принимаю его власть над людьми. «История взгляда» Жоржа Батайя - одна из моих любимых книг. Это ещё ни о чём не говорит. Я обожаю читать де Сада. И, однако, я ненавижу пытки. Просто я не хочу себя сковывать.
-Эта тема проституции служит как бы метафорой всей Вашей карьеры. Вы выставляете себя напоказ. Вы продаётесь. Но в итоге Вы так и не раскрываетесь.
Милен: -Когда я пишу свои тексты, я раскрываюсь гораздо больше, чем Вы думаете. Достаточно уметь слушать.
-Французская песня, как и французское кино, не экспортируется в Соединённые Штаты. Как Вы думаете, почему?
Милен: -Вам сразу говорят, что это «нереализуемая затея». Лично мне грех жаловаться на что-либо. Мне предложили сделать альбом на английском. Я отказалась. Я не то чтобы не хочу, а не могу писать по-английски так, как я пишу по-французски. Я не умею играть словами, кроме того, я сказала бы, что французской песне недостаёт энергии. Американцы обладают умением быть вне коллектива. Их с детства приучают, что надо быть номером один. Что надо отличаться от массы. Нам же внушают прямо противоположное. Как бороться?
-И поэтому за танцорами Вы отправились в Америку?
Милен: -Моё шоу основано на американских традициях. Мне были нужны их... их метисы. Но это - всё. То, чего американцы достигают в профессионализме, они теряют в чувствах. Нельзя иметь всё сразу.
-Чаще говорят о Ваших клипах, чем о Вашем голосе.
Состоялась бы Милен Фармер без видео?
Милен: -Это гениальная мысль. К счастью, я родилась такой. Для меня зрительное восприятие так же важно, как и слуховое. И как можно отделить одно от другого?
-Серж Гинзбур говорил: песня - это неблагодарное искусство. Не считаете ли вы, что петь - это несерьёзная профессия?
Милен: -Я могу ответить лишь за себя. Я не принимаю себя всерьёз, но я серьёзно отношусь к тому, что я делаю. И мне жаль, что сегодня этой профессии не уделяют должного внимания. Количество доминирует над качеством. Дух творчества убивается в угоду рентабельности. -Вы могли бы обойтись без аплодисментов?
Милен: -Не стоит лицемерить: этим занимаются, чтобы нравиться. Нет, я не могла бы без них обойтись. Но есть много форм аплодисментов. В Библии есть такие слова: «Бог отвергает умеренных». Всю свою жизнь я искала чего-то экстраординарного. И у меня нет намерения останавливаться. Умеренность меня убивает.


Дани Жико (Dany Jucaud), Paris-Match


Спасибо Саше Коржеву за предоставленные материалы.