Перевод интервью (LE JOURNAL DU DIMANCHE, 20.11.22)

[Эжен]

Милен Фармер уже сама по себе является книгой рекордов. За четыре десятилетия карьеры, с тех пор как в марте 1984 года вышла песня «Maman a tort», она заполучила восемь бриллиантовых дисков, пять из которых были проданы тиражом более миллиона копий. Уже продано 550 000 билетов на её тур NeverMore, который начинается 3 июня в Лилле. Она будет единственной франкоязычной артисткой, которая заполнит 13 стадионов во Франции, Бельгии и Швейцарии. «Avant que l’ombre… à Bercy» удерживает рекорд по продажам музыкальных DVD: 500 000 копий. И наконец — хотя можно было бы привести еще множество примеров — она единственная певица, у которой дважды все синглы с одного альбома попадали на вершину Top 50. Это произошло с альбомом «Point de suture», выпущенным в августе 2008 года, и «Bleu noir», выпущенным в декабре 2010, который к тому же стал первым самым скачиваемым за одну неделю альбомом за все время. Также событием является выпуск 25 ноября её первого с 2018 года альбома «L'Emprise». Ее речь редка, даже исключительна, настолько юной «сексидесятилетнице» претит рассказывать о себе, раскрывать свои производственные секреты, говорить, кто она есть на самом деле. Для JDD она приподнимает уголок тайной завесы и раскрывается, как никогда ранее.

JDD: В разгар кампании MeToo Вы выпускаете альбом под названием «L'Emprise» («Властность»). Это совпадение?
Милен Фармер: Да. Эта тема стала важной для меня независимо от того, что сейчас происходит. Кто не встречался по жизни с так называемым нарциссическим извращенцем? Кто хоть однажды не находился под воздействием властности такого человека? Женщины или мужчины, не важно. Существа сверхчувствительные или наполненные терзающими их сомнениями — идеальная добыча... Главное — идентифицировать такого человека и постараться бороться с его властью над тобой. Это тема, которая волнует меня и часто приводит в бешеную ярость. Меня, конечно, очень трогает одиночество жертв, которым в лучшем случае удается высказаться лишь много лет спустя. Я злюсь, потому что жертвы замыкаются в себе, молчат и ничего не могут с собой поделать, принимая то, что ни один человек не должен терпеть. В более широком смысле я нахожу тему властности универсальной. Существует та или иная форма властности во всех сферах, где подрывается свобода воли, свобода мысли.

JDD: С какими новыми артистами Вы сотрудничаете? И чем руководствовался Ваш выбор?
Милен Фармер: Моим выбором руководит желание. Оно должно исходить от меня и тех, с кем я работаю. Woodkid пришел ко мне, когда я уже давно хотела к нему обратиться. Он вундеркинд. Артист, который никогда и ничего не упускает из виду, теперь он мой друг. Он также скромный человек, очень знающий и любознательный во всем. Я нашла себя в его симфонических оркестровках. В итоге мы с ним почти близнецы, разрывающиеся между тенью и светом. Мы сказали себе, что это очень точно нас характеризует. Woodkid также привел меня к концепции другой меня… аватара. Который кстати вообще не вызывает у меня впечатления странного незнакомца… Все композиции Woodkid очень кинематографичны. В сущности, он человек «картинки». Что делает его уникальным. Йоанн [Woodkid] пожелал, чтобы присутствовал Иван Кассар, который великолепно сыграл на фортепиано в «Invisibles» и «Ode à l’apesanteur».

JDD: Мы также обнаруживаем британцев из группы Archive, с которыми Вы уже сотрудничали в 2010 году в альбоме «Bleu noir»…
Милен Фармер: Мне было невероятно приятно снова встретиться с Дариусом, композитором. Он тоже теперь мой друг. Великолепный басист Джонатан Нойс со мной на сцене на всех концертах. Это радость. Это действительно звучание Archive, которое узнается с первой ноты. Еще одна дорогая мне коллаборация: Моби. Недавно он пригласил меня поучаствовать в одной из своих композиций, попросил начитать текст: отрывок из стихотворения. Сама же я уже попросила у него песен для моего нового альбома. Меня в нем всё очаровывает. Артист, его чувство мелодии, ритма. Он марсианин [смеется] и мой музыкальный друг.

JDD: Ваш альбом излучает еще большую серьезность, чем предыдущие. Это Ваше состояние души или к таким мыслям Вас побуждает современность?
Милен Фармер: Трудно не быть ошеломленным этим периодом, когда являешься свидетелем конца света... Это создает огромную пустоту и ментальный хаос. Вырисовывается новый мир, но его очертания неясны. Единственная уверенность заключается в том, что переход от одного мира в другой рискует произойти с применением насилия. Это очень тревожит. У одних преобладает настроение «на кой черт?», у других — стремление к свободе, освободиться от всего, а у многих — леденящий и жуткий страх перед завтрашним днем. Что касается меня, то тут добавляется самоанализ… С этим насущным вопросом: «Что в моей жизни главное? ». Я долго не могла написать ни одного слова… Думала уже все бросить. А потом вдруг раз и пришло. Я была подобна морскому приливу...

JDD: Жизнь артиста разделена между сочинительством, записью и выступлениями на сцене. Что Вам больше нравится?
Милен Фармер: Это три сокровенных момента. Сочинительство — это момент, когда сплетаются воедино слова, эмоции. Запись — это выбор манеры исполнения, которая придает словам смысл. А сцена – это кульминация, разделение с другими… Вот! Одним словом: самое главное... публика.

JDD: Большинство англо-саксонских или французских артистов занимаются общественной или политической деятельностью. Но не вы. Это признак безразличия к тому, что вас окружает?
Милен Фармер: Вы искренне полагаете, что у меня может отсутствовать интерес к вещам, событиям и, в конце концов, к другим людям? Тогда Вы плохо меня знаете. Я выбрала путь частной жизни. Я не чувствую необходимости сообщать о своих взглядах. Они существуют, но остаются анонимными. Это мой выбор и это мое право. Моя свобода. Я прекрасно понимаю артистов, которые выступают в роли рупоров, но это не соответствует моей личности. Для тех, кто слушает мои песни, некоторые из моих текстов уже много лет сопровождают приверженцев различных направлений.

JDD: Поскольку Вы поддерживаете вокруг себя атмосферу искусной тайны, по большей части молчите, а если и говорите, то весьма немногословно, возникает вопрос, а не скрываете ли Вы какой-то страшный секрет?
Милен Фармер: Конечно же скрываю. А поскольку это секрет, то пусть остается в секрете.

JDD: О Вас написаны десятки книг. Вы их читали?
Милен Фармер: Нет. Однако, я знаю, что среди них есть качественные работы, но также много так называемых биографий, которые ничего обо мне не знают. Ну и ладно.

JDD: А какая из них ближе всего к истине?
Милен Фармер: Та, что еще не написана?

JDD: Вы с удовольствием воспеваете Эроса и Танатоса. А какое у Вас отношение к мужчинам?
Милен Фармер: Эрос и Танатос очень хорошо описывают мои отношения с мужчинами. Между влечением к жизни и влечением к смерти мужчины являются отличным источником вдохновения в моих текстах. Все они привлекают своей сексуальностью, своим честолюбием, своим величием души и разрушают своей жаждой власти, своим регрессивным эгоцентризмом, своей жестокостью. Напряжение, которое они создают между этими двумя влечениями, — это путь, ведущий от любви к ненависти и наоборот. Это хаотический жизненный путь и, вероятно, источник большинства произведений с незапамятных времен.

JDD: В Вашем альбоме очень часто встречается одно слово: «небеса». Какие образы оно вызывает?
Милен Фармер: Таинственная бесконечность, существование потустороннего мира... Поэтические небеса... Божественное. Но это также и возможность нового мира для будущих поколений. Несомненно, небо больше не является синонимом чисто духовного путешествия, но также возможного покорения в будущем... Реальность, вероятно, станет похожа на научную фантастику.

JDD: Чувствуется присутствие в Вас какой-то мистики. Правда или нет?
Милен Фармер: Если говорить о чувстве, об интуиции, то это правда. Большинство моих решений я принимаю интуитивно. Мне иногда нужно выйти из зоны комфорта, довериться чувству. Это волнующе, это страшно, но это жизнь.

JDD: Прибегаете ли Вы к молитве в Вашей повседневной жизни?
Милен Фармер: Это слишком личный вопрос. Тем не менее, могу Вам сказать, что я часто думаю о жизни Падре Пио, я читаю житие святой Терезы Авильской или святой Терезы из Лизьё. Что мне нравится ходить в церкви, маленькие или большие, просто потому, что это умиротворяющее место. Запах ладана божественен. Как известно, человек человеку волк, но я всё же верю в добро, в силу духа, в эгрегоры.

JDD: Что Вы читаете? Какие последние книги вы прочитали?
Милен Фармер: Последняя — «Высшая любовь» Вилье де Лиль-Адана… Эта книга у меня очень давно, она переезжает со мной, и мы рады каждый раз встречаться друг с другом.

JDD: Анни Эрно была удостоена Нобелевской премии по литературе. Вы читали её? Нравится ли Вам её творчество?
Милен Фармер: К сожалению, я не знакома с её творчеством. Но я поинтересуюсь, раз Вы мне об этом говорите. Представляю её радость. Ведь Нобелевская премия – это грандиозно.

JDD: Вы стали друзьями с Салманом Рушди, есть ли у Вас новости о его здоровье?
Милен Фармер: Да, я знаю о Салмане Рушди, как и все остальные. Я рада, что он выжил после такого варварского действа. Меня возмущает мысль о том, что человек, вольный мыслить по-своему, обречен всю свою жизнь заботиться о своей безопасности из-за того, что занимался писательской работой. От этого голова кругом.

JDD: Что Вы думаете о его литературном и невольно сложившемся политическом пути?
Милен Фармер: Это специфический путь. Столкновение художника и Истории, которое поглотило все его творчество. Салман Рушди не участвовал ни в каких политических процессах, если я не ошибаюсь... Он жертва нетерпимости, он стал объектом политики помимо своей воли.

JDD: Вы все еще рисуете? Почему бы Вам не организовать выставку своих работ?
Милен Фармер: Я не чувствую себя готовой к этому... Я занимаюсь этим ради удовольствия, это мой способ сбежать от реальности, дать волю своему воображению... Иногда, чтобы выпустить пар.

JDD: Ваш грядущий тур называется Nevermore (Больше никогда – пер. с англ). Следует ли понимать название буквально? Быть может, это самый последний раз?
Милен Фармер: Как ответить на такой вопрос? Я живу сегодняшним днём. Я отказываюсь строить планы на будущее, для меня это источник ужасной тревоги. Настоящее остается моим убежищем. Я уже не могу дождаться, чтобы вернуться к публике, даже если я все еще очень переживаю, что не оправдаю их ожиданий.

JDD: Каким Вы видите продолжение своей карьеры?
Милен Фармер: С полной свободой для меня. Свободой придумывать что-то новое, встречаться с талантливыми людьми, которые обогащают меня интеллектуально, художественно или просто по-человечески. Думаю, у меня нет ответа, которого вы ожидаете. Вы задаете слишком много вопросов в моём вкусе. [Смеется.]

JDD: Думаю, я здесь именно для этого... Что Вы мечтаете сделать в ближайшие годы из того, чего еще не делали?
Милен Фармер: Сесть в летающую тарелку и улететь к другим галактикам.

JDD: Вы боитесь стареть? И быть может сделать «лишний» альбом или тур?
Милен Фармер: У меня нет ответа на этот вопрос. Но почему бы также не добавить и «лишнее» интервью… [Смеется.]

JDD: Споры об уходе из жизни всколыхнули Францию: у вас есть мнение? Следует ли легализовать эвтаназию?
Милен Фармер: Для меня это уже давно деликатная тема. Несколько лет назад я встретила Мари де Хеннезель (психолог, писательница, активист в сфере паллиативной помощи и культуры, сторонница эвтаназии – прим.перев), невероятную женщину, посвятившую себя этим людям, которые так нуждаются в поддержке и сопровождении. Так что да, просьба «помочь мне в уходе из жизни» — это то, чего бы я хотела для себя.

JDD: Какие люди, неизвестные или знаменитые, Вас восхищают?
Милен Фармер: Врачи, хирурги, спасающие жизни, стеклодувы, простые люди, вкладывающие душу в свою работу, Элен Гримо, просто завораживающая пианистка. И многие другие...

JDD: А кто оказал на Вас самое неизгладимое впечатление в жизни?
Милен Фармер: Мои собаки и мои кошки и их безусловная любовь.

JDD: Кем для Вас является Мадонна - образец для подражания, источник вдохновения, друг?
Милен Фармер: Она артистка, которая ознаменовала целую эпоху, придумала много нового и восхищала свою публику по всему миру. Это потрясающе.

JDD: У Вас никогда не было детей. Задумывались ли Вы о том, что станет с Вашим творческим наследием и его использованием?
Милен Фармер: Нет, но моя семья для меня всё. Спасибо, что напомнили мне о конечности жизни. [Смеется.]

JDD: Что Вас смешит?
Милен Фармер: Пьер Депрож и Миньоны.

JDD: А что заставляет плакать?
Милен Фармер: Поэзия… и лук.

JDD: Многие артисты уезжают из Франции. Не было ли у Вас соблазна поселиться за границей?
Милен Фармер: В Арктике с инуитами.

Перевод Tatiana Bobina