Перевод предисловия Амели Нотомб к исследованию творчества Милен авторов Caroline Bee, Antoine Bioy и Benjamin Thiry "Mylene Farmer: La part d'ombre" (Paris, 2006. P. 7 - 9, первое издание - Paris, 2003).
Было бы просто не видеть в Милен ничего, помимо проекций наших собственных фантазий. Даже если бы это было так, это было бы уже потрясающе – далеко не каждому дано воплощать мечты других.
Но Милен – больше этого. Она есть. И когда она спрашивает нас «На что я гожусь?», хочется ей ответить: «Чтобы быть».
Обожание, окружающее Милен, в какой-то степени сродни культу, эта книга тому доказательство. И если я приняла предложение написать предисловие к этой книге, это потому, что авторы попытались проникнуть во вселенную Милен, сделав это интеллигентно, очень умело, и в то же время сохраняя необходимую дистанцию. Для них, вне всякого сомнения, культ существует, это точно.
С своей стороны я особенно любила всё, что делала Милен до 1989 г. включительно. В течение всего этого периода она была для меня моей неотделимой частью (mon adhénsion totale). Я считаю, что в этот период в своём творчестве она достигла невероятной красоты. Во всяком случае, определённого совершенства, которого я никогда не наблюдала у прочих исполнителей. Это не исключает того, что прочие её аспекты мне нравились и впоследствии. Так как Милен - это очень хороший человек, который делает прекрасную работу, обладая настоящей страстью к писательству.
Многие песни и клипы Милен оказали на меня большое воздействие. Не случайно можно обнаружить отсылки к “Sans logique” или “Maman a tort” в ряде моих романов. Полагаю, у Милен и меня есть эта общая черта - давать «истинную» картину детства, которое есть вовсе не розовый и цветастый период жизни, в чём нас пытаются убедить произведения одно слащавее другого. Детство – это период жизни, который волнует меня более всего. У Милен по-другому. Я её много расспрашивала по этому поводу. Она сказала мне, что ничего не помнит до двенадцатилетнего возраста. Здесь, вне всякого сомнения, присутствует есть феномен самоцензуры (не очень понятно, что именно имеет в виду Амели – то ли сознательная ложь МФ, то ли бессознательное стирание своих детских воспоминаний).
Помимо детства у нас, несомненно, есть ещё общие темы: ближний как отражение всего самого ужасного и чрезвычайная требовательность в любви. Я также ощущаю в ней некую травму, что и у меня. Что касается меня, я блестяще сумела преобразовать эту травму в неисчерпаемый источник, благодаря писательству. Похоже, и Милен что-то сделала со своей травмой. Я также убеждена в том, в чём сама она не уверена, что посредством своих песен она помогает многим людям жить. Уже одно это есть достижение.
По всем этим причинам мне было очень интересно познакомиться с ней, как и ей, полагаю, было интересно познакомиться со мной.
Мы познакомились отчасти случайно по случаю совместного интервью для немецкого издания журнала Vogue. Это было в декабре 1995 г., за три дня до нового года (это не совсем так, инициатива встречи с Милен исходила от Амели). Мы встретились в парижской гостинице перед объективом фотографа Марианны Розенштиль, я обожаю её работу, ей прекрасно удалось передать атмосферу той встречи. Я явилась как нельзя более скромно – на метро, чтобы участвовать в этом интимном интервью. Когда я пришла, Милен уже несколько часов кряду делали причёску и макияж, как истинной звезде, коей она и является. Я была немного смущена! Этот контраст, несомненно, часть её персонажа: достигать эмоциональности и интимности в отсутствии чувства меры. Эти два чувства я и испытала впоследствии.
Интервью продолжалось более двух часов, и я была восхищена тем, как она управляла его ходом. Я также с радостью приняла предложение Милен провести остаток дня вместе. Встреча закончилась очень поздно, мы много чего рассказали друг другу. Настоящий момент привилегированности. Реального продолжения не было, но, я считаю, она сделала мне прекрасный подарок.
Полагаю, она культивирует недосягаемость, что характеризует её личность. Однако я также считаю, что часть её пытается этого избежать (недосягаемости и закрытости). Я заметила, что когда она с вами открыта, а она, конечно, может быть таковой, мы, тем не менее, чувствуем что-то вроде ледяной стены. Кажется, она ничего не может с ней поделать. Внимание, я вовсе не пытаюсь изобразить Милен жертвой! Но эта ледяная стена, вне всякого сомнения, делает её заложницей чего-то.
Такая она!
Перевод Leon (leon_1812),
специально для mylene.org.ru