Форум Милен Фармер - Покончим с переводом книги Натали Реймс "Тень других"

Давайте сделаем это... Для начала:

НАТАЛИ РЕЙМС
Тень других

Глава 13
На следующее утро после похорон двое мужчин прибыли в Виньяр и приступили к опросу жителей деревни. Они исполняли свои обязанности перед английской и французской полицией.
Слухи крутились чаще всего вокруг одного имени: Бланш Венклер была объектом многочисленных выдумок. Ночью ее видели в одной ночной рубашке, и она казалась очень опасной.
Инспекторы занимались главным образом беседами, касающимися общества магов, прибывших в округ. Их застали во время тайных ночных церемоний в глубине соседних лесов. Некоторые предполагали, что ими были задушены животные, другие же говорили о человеческих жертвах. Продавщица конфет и аптекарь утверждали, что медиумам известен способ реинкарнации.
Двое полицейских выяснили о времяпровождении каждого из них. Сопоставив полученные ответы, они отметили странную путаницу и несовпадения дат и мест. Некий факт, ставший известным несколько месяцев спустя, спровоцировал неожиданные пробелы памяти в данной деревне.
Они вернулись в Шанаган и были приняты Эмилем. Допрос продлился два долгих часа. Они задавали ему вопросы о его прошлом, о его профессии, о технике ловли птиц. Орнитолог показал им свою лабораторию. Они смогли присутствовать при натурализации лазурного попугайчика, умершего ночью. Полицейские расспрашивали о Графине, о ее причудах. Эмиль, находящийся на взводе, отвечал им короткими фразами, стараясь не взболтнуть лишнего.
Все это происходило в присутствии Тесс. Девушка рассказала им о своей учебе в Париже, о своих родителях и о своем приезде сюда. Ее очарование и красота сделали все остальное.
Встреча с Бланш казалась им невозможной. Доктор Дойль прибыл для того чтобы дать ей микстуру.
Эмиль и Тесс смотрели им вслед. Затем они поднялись в комнату Бланш чтобы охранять ее сон.

В Лондоне, подозреваемый в спиритизме Эдвард Маер был предупрежден о прибытии полицейских. Вышепоставленные друзья посоветовали ему покинуть город на некоторое время. Арман де Сейлем предложил сопроводить его в Париж, где он должен был заняться открытием театра в Королевском дворце.
Оба они воплощали среди всех медиумов мощь и богатство. Столь значимое величие Маера брало свои истоки из виноградников. Он обладал наибольшими плантациями в Бордоле. Благодаря новейшим технологиям, ранний поразительный успех обрушился на него спустя буквально несколько месяцев. На корабле, распивая шампанское, они беседовали.
– Я думаю, что наши друзья будут обеспокоены этим расследованием, - сказал Маер. – Все это очень серьезно после того как мне рассказали, что наши враги разжигают войну.
– Я сомневаюсь, что они отступят от своего. Нужно доказать, что мы способны противостоять им. Открытие театра может служить хорошим поводом для этого.

Все люстры были зажжены. Сотни свечей распространяли свой свет по театру. Весь Париж присутствовал здесь. Мужчины в костюмах, женщины, украшенные бижутерией, в вечерних платьях. Кареты останавливались у красной дорожки, окруженной лакеями. Толпа за барьерами наблюдала за этим изящным шествием.
Зал, начиная от оркестровой ямы и заканчивая балконами, переливался шепотом и восторженными вздохами. Медленно погасили люстры. Звуки скрипки и виолончели гармонично слились с мягким светом.

Большой занавес открылся. Под звуки аплодисментов вышел Роден Берту. Он направился в глубину сцены и переставил ширму. На сфере, представляющей собой небесный свод, появилось некое создание. На его спине были два больших наполовину раскрытых крыла. Его скрещенные в позе лотоса ноги заканчивались копытами. Ткань, покрывавшая нижнюю часть тела, оставляла открытой женскую грудь. Голова представляла собой голову козла. Между двумя рогами находилась высокая корона, извергающая огонь. В правой руке, поднятой к небу можно было прочесть SOLVE , в левой руке, опущенной к земле слово COAGULA: «растворение и коагуляция», девиз алхимиков.
– Дамы и господа, - проговорил маг, - я представляю вам Бафоме. Это создание будет обращаться к одному из вас. Тот, кого он выберет, сможет увидеть будущее.
Никто не осмелился пошевельнуться; ни одного вздоха не слышалось в этом мрачном месте. Огромные глаза на этой фигуре словно извергнутой из ада искали жертву в зале. Женщина в третьем ряду поднялась, словно власть этого создания заставила ее сдвинуться с места.
– Вы меня слышите? – спросил маг.
– Да. Я перед колесом обозрения напротив сада Тюильри.
Неожиданно крик, нарушивший тишину, привел в оцепенение всех.
– Кабинка только что оборвалась и упала на землю. Мужчина и девушка привалены грудой железа. Это…
Она задыхалась. Сосед поднял ее. По публике пробежал шум. Два пожарных прибыли. Один из них поднялся на сцену:
– Извините, что прерываю ваше выступление, но только что на площади Согласия произошел несчастный случай. Мы ищем мадам де Брои, нам известно, что она здесь.
Им указали на женщину в третьем ряду, которая находилась в бессознательном состоянии в своем кресле. Ослабленную, ее отвели к выходу.
Роден Берту потребовал тишины. Вновь заиграла музыка. Маг оттолкнул ширму к Бафоме. Потом направился к правой, освещенной стороне сцены. Появилась клетка из стекла. Маг встал позади. Вытянувший руки он был виден сквозь нее.
На клетку начали падать хлопья снега. Мало-помалу сквозь снег начали проявляться контуры тела. Снегопад прекратился. На земле лежал мужчина, его ноги были прижаты к груди.
Маг вызвал на сцену своих ассистентов для того, чтобы они освободили его из стеклянной тюрьмы. Мужчина встал, отряхнул свое пальто и направился к авансцене. Кто-то крикнул:
– Эварист!
Арман и Маер, сидевшие рядом, восторженно переглянулись. Послышался шум за их спиной. Они обернулись и увидели трех мужчин бежавших к выходу.
Место слева от Армана было свободно. Он подал знак Эваристу Денье занять его. Это сопровождалось возгласами. Арман произнес:
– Это невероятно, дружище! Как ты это сделал?
– Берту – самый великий маг всех времен, - ответил Маер. – Вы в этом сомневались, дорогой. Будем держаться вместе.
– Да, это предпочтительней, - ответил Денье. – Они вызывают у меня опасения. Я вам расскажу.
Под бурные овации иллюзионист вернулся чтобы поприветствовать зрителей и обратился к ним:
– Как вы знаете, большинство магических ритуалов являются чистой воды мистификацией. Но в магии существует другое явление, которое подразумевает то, что мы способны превознестись над человеческими страстями. Я приглашаю вас вместе со мной поработать над этой высшей формой разума, но будьте осторожны – если вы не умеете управлять вашим поведением, рано или поздно дьявол свернет вам шею. Настоящая магия исходит из тайны жизни. Проследуйте со мной по этому пути.
После этих слов, по рельсам продвинулись три восковые статуи: Эмиль, Бланш и Тесс.
– Вот три манекена похожие на те, которые находятся в музее Гривина. Они полностью соответствуют живым людям, но, как вы можете понять, это только лишь безжизненные статуи. Мне известно, что профессор Шарко находится в зале. Именно Вы мне и нужны, дорогой доктор. Окажете ли Вы мне честь поучаствовать в этом чуде?
Шарко с нежностью посмотрел на Лили, сидящую рядом с ним. Он направился к сцене под одобрительные возгласы публики.
– Я думаю, профессор, что Вы знаете этих людей.
– Действительно, - ответил доктор, - я заинтригован.
Маг повернулся к Лили:
– Одна из них ваша дочь, не правда ли, мадам?
– Да, господин, это так.
– Можете ли Вы мне сказать, где она находится в настоящий момент?
– В деревне на севере от Лондона. Со своими дядей и тетей, которыми являются остальные восковые фигуры.
– Хорошо. Дорогой мой профессор, я хочу попросить Вас выполнить те действия, которые Вы бы практиковали в Сальпетриер, если эти три манекена были бы Вашими пациентами. Согласны ли Вы поучаствовать в этой маленькой постановке?
– Охотно, - ответил Шарко.
Он начал с Бланш. В тот момент, когда он до нее дотронулся, то почувствовал резкое отталкивание. Статуя закрыла глаза.
– Продолжайте, профессор, продолжайте, - сказал ему Берту.
Неуверенным движением руки он проделал то же самое с Тесс и Эмилем. Все трое приблизились к профессору, который был бледнее смерти.
Зал заполнился шепотом.
– Не беспокойтесь, - сказал маг, - они не причинят вам зла, они всего лишь иллюзия.
Он хлопнул в ладоши и они исчезли.
Спектакль закончился. Шарко, сопровождаемый Лили, представился перед ложей Берту, которого охраняли двое полицейских. Он снимал грим в присутствии Армана и Маера, обсуждавших с ним этот вечер.
– Большое спасибо за то, что вы пригласили меня увидеть подобное! - сказал ему профессор. – Я должен признать, что даже в нескольких сантиметрах невозможно было догадаться, что на самом деле происходит.
– Это я должен Вас благодарить, дорогой друг, за то, что Вы приняли участие в этом эксперименте. И я очень горд, что смог Вас удивить.
Лили спросила Родена Берту:
– Это был Эварист Денье, тот, кто вышел из клетки?
– Вы его знаете?
– Нет, но о нем постоянно пишут в газетах. Я думала, что он уже пойман фанатами.
– Ну, тогда они его потеряли, - ответил Эдвард Маер. – Впрочем, вот он.
Вошел запыхавшийся Денье.
– Бог мой, эти журналисты настоящие пиявки, – сказал он, расстегивая свой накрахмаленный воротник.
Он поприветствовал Шарко и Лили.
– Их можно понять, - ответила она, – ваше появление во время спектакля было для нас настоящим шоком; мы воображали вас в руках опасной организации.
– Я допускаю эту возможность. Впрочем, я согласился ответить на все их вопросы. Единственное, я сам не могу объяснить, как это произошло, и они все убеждены, что я от них что-то скрываю.
– Что? – спросил Шарко. – Вы не знаете как сюда прибыли?
– Да, я Вам клянусь. И так как Берту нам об этом ничего не скажет…
– Но, доктор, разве Вы сами, - сказал маг, - разве Вы не принимаете участие каждый день в таких странных феноменах? Мне хотелось бы раскрыть Вам несколько ключевых моментов моего спектакля, но в обмен я был бы счастлив узнать, как Вы боретесь с безумием.
– Ничего не известно, возможно мы откроем для себя, что наши методы не такие уж и разные.
– Это было бы увлекательно, - оценивающе ответил Берту.
– Вы заметили, - сказала им Лили, - что трое мужчин в спешке покинули зал, когда господин Денье появился?
– Да, - ответил маг, - похоже, они не оценили его появления. Магия, дорогая госпожа, это искусство такое же как и другие – оно не может нравиться всем.
– Без сомнения, это были журналисты. Я предполагаю, они поспешили сообщить великую новость, - сказал Денье.
– Они не были похожи на журналистов, - подхватила Лили. – Они были сомнительной наружности.
– Вы знаете, это вычислить невозможно, - вырвалось у Эдварда Маера. – А почему бы нам не пойти поужинать и не поделиться эмоциями?

Успокоительное начало действовать на Бланш, которая спала теперь глубоким сном. Напряжение в Шанагане спало, словно деревня погрузилась в забытье. Утром Тесс открыла окно. Небо над поселком все еще оставалось темным, придавая деревьям оттенок сепии. Оно не выглядело грозовым, но создавалось впечатление, что плотная вуаль накрыла весь мир. Она вышла, чтобы увидеться с Эмилем. Он находился в своей лаборатории. Как только он заметил Тесс, его лицо оживилось:
– Ты смогла поспать?
– Я все время в тревожном состоянии. Но сегодня мне удалось. Какой странный свет, тебе не кажется?
– Тень Шанагана нас защищает.
– Однако, теперь я все чаще вспоминаю о солнечных днях.
– Наверное, потому что ты повзрослела. Со временем мы начинаем воспринимать вещи иначе.
– Мне всегда сложно понять, что именно происходит вокруг меня.
– Как тогда, когда ты не прекращала задавать мне вопросы.
Эмиль провел круг своим пальцем по ее лбу:
– Что тебя мучает?
– Ничего.
– Ты можешь мне сказать. Когда ты была ребенком в течение долгих часов ты расспрашивала меня о мире, о птицах, о планетах, ты помнишь об этом? И я, часто не зная, что тебе ответить, придумывал истории, заставляя тебе мечтать.
– Да, но ты мне сказал, что взрослея, мы воспринимаем вещи иначе.
– Как что, например? Скажи мне.
– Как Графиня, к примеру.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Тебя это смущает, не так ли?
– Не устраивай мне сцен! Я уверяю тебя, это того не стоит.
– В таком случаю, ты можешь мне рассказать.
– Послушай, ты же ее видела.
– Да, мертвой.
– Живой она мало чем отличалась. Ей нравилось привлекать внимание мужчин.
– Ты находил ее красивой?
– Не совсем. Особенной. Загадочной. Великолепной.
– Только такой?
Эмиль нежно улыбнулся ей и погладил по щеке. Тесс оттолкнула его руку:
– Нет. Это было бы слишком просто.
Она повернулась к нему спиной:
– А Бланш, она знала об этом?
– Твоя тетя очень ревнива.
Девушка скривила свое лицо:
– Без сомнения, на это у нее имелись причины.
Эмиль обнял ее:
– Успокойся. Никакая другая женщина в моих глазах не обладает твоей красотой и грацией.
– Прекрати смеяться надо мной.
– Посмотри на Армана у своих ног.
– Не переходи на другую тему. У Бланш имеются причины ревновать тебя.
– Возможно. Но не те, которые ты себе представляешь.
Тесс прижалась к нему и прошептала:
– Замолчи.

Джордж чистил кормушки в вольере, как вдруг заметил в углу неподвижную птицу, лежащую на спине. Он наклонился. Это был мертвый Люлю. Он взял его в свои руки и постучал в дверь к Эмилю, от которого только что вышла Тесс. Он протянул ему майна. Хозяин попросил его ни о чем не говорить. Некоторое время спустя, Джордж увидел его скачущим на лошади в деревню. Нарциссы освещали его путь.
Въезжая в лес он обернулся. Шанаган расстилался перед ним окутанный в большое темное облако. Проскакав некоторое время, Эмиль вошел в мастерскую Мэтра. Луиза де Вальмон сидела не неком подобии трона. Сарлюи писал ее портрет. Они посмотрели на майна и исчезли под кровлей.
Смерть птицы поразила их. Ей было всего пятнадцать лет, и она должна была жить дольше. Была ли она отравлена? В любом случае, ее исчезновение нужно было держать в тайне. Они уселись вокруг треугольного стола, обтянутого черной кожей, и положили Люлю в центре. Сарлюи сконцентрировался, закрыл глаза, затем попросил Луизу присоединиться к нему в его видении. Образы были нечеткими. Громкие звонкие голоса слышались вокруг; несколько обрывистых слов, звуки музыки. Птицы летали над голубоватыми тенями.
– Люлю, ты меня слышишь? - спросил Мэтр.
– Тесс, где Тесс?
– Нет, ни так, - закричал Эмиль, - ни так!
– Мне нужна Тесс, - запела птица.
Сарлюи поднялся:
– Мы ничего не добьемся таким путем. Нужно браться иначе.
– Что вы хотите предпринять? – спросила Луиза.
– Я вижу только лишь одно решение.
– Вы хотите его сохранить? – спросил Эмиль. – Без вскрытия, не так ли? Нам остается три дня, я не смогу держать его дольше.
– Этого должно хватить.

В сумерках, девушка бежала по парку в поисках майна. Его не было в вольере.
– Люлю, прекрати прятаться. Мне нужно тебе что-то рассказать. Не время играть, Люлю! Лети сюда, пожалуйста.
Мери оповестила ее, что дядя желает ее видеть. Она встретилась с ним в его лаборатории.
– Где ты был?
– У Мэтра. Он хотел бы написать наш портрет.
– Написать нас двоих?
– Да. Ты смущена позировать ему?
– Напротив. И как он это видит?
– Он хотел бы, чтобы ты сидела, а я стоял рядом с тобой.
– Как королевская пара, - проговорила она, улыбаясь уголками губ.
– В каком-то роде, моя прекрасная принцесса.
– И что же у нас за королевство?
– Не знаю. Мир без границ.
– Тебе такой известен?
– А кому он известен?
– И когда мы должны быть у него?
– Завтра утром.
– Прекрасно.
Бланш была накормлена, потом поддерживаемая Люси она прошла несколько шагов по саду. Изнуренной, ей вновь пришлось лечь спать. Эмиль остался рядом с ней. Он читал ей. Утром он разыскал Тесс, чтобы отвезти ее в Харас Эскертон.
Сарлюи ждал их за мольбертом с большой палитрой в руке. Кисти всех размеров стояли в растворителе. Луиза де Вальмон лежала на диване. Мэтр принял их с гостеприимством и расположил напротив себя.
Девушка сидела на широком стуле, обтянутом велюром розового оттенка, его деревянные позолоченные ручки представляли собой двух сфинксов. Эмиль остался стоять. Его правая рука располагалась на плече племянницы. На нем были одеты черные костюм, рубашка и галстук. На Тесс – бесподобное длинное ажурное платье.
Теодор Сарлюи попросил оставаться их неподвижными. Он взял уголь и сделал набросок. В конце первого часа он позволил им расслабиться и подойти посмотреть на эскиз.
Тесс подошла к мольберту. На полотне между ними Мэтр нарисовал майна, сидящего на жердочке. Она очень удивилась. Сарлюи объяснил ей, что портрет Люлю будет создавать прекрасный эффект.
Они снова заняли свое место. Рука Эмиля лежала на ее затылке. Он погладил ее и почувствовал, что она замерзла:
– Тебе холодно?
– Нет, мой ангел.
– Как долго, Мэтр.
– Дорогая, дело того стоит.
Он судорожно смешал цвета: перешел от красного в желтый, потом в оранжевый, дергая свои кисти, словно они были смычками. Его руки двигались по всем направлениям. Он бросал на своих моделей быстрый взгляд и с упорством принимался за работу. В нем чувствовалось воодушевление и оживление Бог знает каким дьяволом. Луиза, смотревшая заинтересовано, казалась счастливой.
Неожиданно кто-то постучал в дверь мастерской:
– Господин, Вы здесь? Откройте, пожалуйста.
Мэтр направился к двери:
– Джордж. Что случилось?
Пожилой мужчина с красным лицом и прерывистым дыханием обратился к Эмилю:
– Нужно чтобы Вы пришли, господин. Мери, Люси и я все обыскали: Госпожи нигде нет; она словно испарилась.

Перевод: Maria.
Набор текта: Drole de Vadim.
;)